Выстрелом из палубного орудия поперек курса лодка останавливает пароходик. Негры собрались на палубе, но медлят спускать шлюпки. Может, думают, что немцы этим ограничатся.

Сентиментальная глупость, типичная для недочеловеков! Немцы остановили их, чтобы легче было торпедировать пароход. Как только негры это понимают, они проводят впечатляющие шлюпочные учения. Удивительно уже то, что шлюпок хватает на всех, но сноровка, с которой их спускают на воду, просто феноменальна. Тут на секунду усомнишься в тупости черномазых.

Торпедирование — как в учебнике! Торпеда запускается на глубину. Когда она проходит под пароходиком, взрыватель чувствует изменение магнитного поля и приводит в действие заряд. Взрыв аккуратно срезает киль, переламывает кораблю хребет и отправляет его ко дну с невероятной скоростью. В следующие десять-пятнадцать минут из воды выпрыгивают тюки с чем-то бурым, придавая всей сцене неожиданно праздничный вид.

Иные командиры подлодок не побрезговали бы перестрелять уцелевших из пулемета, просто чтобы отвести душу.

Однако командир подлодки капитан-лейтенант Гюнтер Бишоф пока не член нацистской партии и, вероятно, никогда им не будет. С другой стороны, Бишоф в смирительной рубашке и накачан лекарствами до полубессознательного состояния.

Обязанности командира подводной лодки исполняет оберлейтенант-цур-зее Карл Бек. Он-то как раз член национал-социалистической партии, так что в других обстоятельствах не отказался бы в отместку пустить пару очередей. Увы, сейчас Карл Бек смертельно устал и очень встревожен. Он понимает, что вряд ли долго проживет после того, как их координаты сообщили в эфир. Поэтому не отдает приказа стрелять.

Негры выпрыгивают из шлюпок, плывут к тюкам и цепляются так, чтобы из воды торчали одни головы. Соображают, гады, что теперь их за сто лет не перестреляешь. Оберлейтенанту Беку известно, что сюда уже летят «каталины» и «либерейторы». Надо быстрее сматывать. Горючего достаточно, и он решает идти на юг, а дня через два, когда все успокоится, повернуть обратно на север. Так поступил бы капитан-лейтенант Бишоф, если бы не повредился в уме, а все на подлодке безгранично чтят командира.

Они идут в надводном положении, как всегда, когда не собираются прямо в данную секунду топить конвой. Так лодка может принимать и отправлять радиограммы. Бек составляет отчет о случившемся, вручает оберфункмаату Гуфферу, который передает его одному из функмаатов, тот садится перед «Энигмой», шифрует сообщение, используя ключ дня, а потом выстукивает по рации. Через час приходит ответная радиограмма непосредственно из штаба подводного флота в Вильгельмсхафене. Функмаат, пропустив ее через «Энигму», получает: «ЗАХВАТИТЬ УЦЕЛЕВШИХ ОФИЦЕРОВ».

Классический пример флотоводческого искусства: приди приказ раньше, его было бы крайне легко исполнить, но теперь, когда они в часе хода от потопленного корабля, это очень опасно и трудно. Приказ производит впечатление полного абсурда, и не сделано ни малейшей попытки его прояснить.

Поскольку время все равно упущено, Бек решает обойтись соблюдением проформы. По-хорошему надо развернуться и двигаться в надводном положении, что много быстрее, но граничит с самоубийством. Поэтому он приказывает задраить люки и погрузиться на перископную глубину. Теперь лодка ползет со скоростью семь узлов, и проходит три часа, прежде чем они возвращаются к атоллу из прыгающих бурых тюков.

Как оказывается, предосторожность была не лишней, потому что на месте другая подлодка забирает потерпевших. Британская. Это такая дикость, что волосы на загривке у Бека встают дыбом — волос там много, потому что Бек, как большинство подводников, не бреется неделями. Впрочем, нет такой нелепости, с которой не разобралась бы одна хорошо нацеленная торпеда. Через несколько минут субмарина взрывается, как бомба, — видимо, торпеда попала в погреб боеприпасов. Команда и большинство спасенных негров закупорены внутри — они не выберутся, даже если уцелели при взрыве. Субмарина рушится вниз, как останки «Гинденбурга» на Нью-Джерси.

— Gott in Himmel [47] , — бормочет Бек, наблюдая все это в перископ, — и радуется успеху, пока не вспоминает, что получил конкретный приказ, где предписывалось вовсе не уничтожить все в поле зрения. Будет ли кого подбирать?

Он приказывает всплыть и вместе с офицерами идет в боевую рубку. Первым делом они убеждаются, что в небе нет «каталин», потом выставляют наблюдателей и медленно идут через море тюков, которые разметало по меньшей мере на квадратный километр. Темнеет, приходится включить прожекторы.

Занятие кажется достаточно безнадежным, пока луч прожектора не освещает уцелевшего — из воды торчат только голова, плечи и две руки, вцепившиеся в обвязку тюка. Человек не шевелится и никак не реагирует на приближение лодки; только когда волна опрокидывает тюк, становится видно, что все ниже солнечного сплетения отъедено акулами. Зрелище вызывает тошноту даже у команды заматерелых убийц. В наступившей тишине издали доносятся приглушенные голоса. После недолгих поисков удается найти двоих, явно разговорчивых негров. Оба цепляются за один тюк.

Когда луч прожектора выхватывает их из темноты, один негр выпускает тюк и ныряет под воду. Другой спокойно и выжидательно смотрит на свет. Глаза у негра светлые, почти бесцветные, и вдобавок у него какая-то кожная болезнь — местами он совсем белый.

Когда подлодка приближается, светлоглазый негр обращается к офицерам на безупречном немецком.

— Мой товарищ пытается утопиться, — говорит он.

— Это возможно? — спрашивает оберлейтенант-цур-зее Бек.

— Мы с ним только что обсуждали этот самый вопрос.

Бек смотрит на часы.

— Видимо, он и впрямь сильно хочет покончить с собой.

— Сержант Шафто очень серьезно относится к своему долгу. В некотором роде ирония судьбы. Его ампула с цианидом растворилась в морской воде.

— Боюсь, вся эта ирония меня утомила, — говорит Бек. Над водой всплывает тело. Это Шафто; он, по всей видимости, без сознания.

— Кто вы? — спрашивает Бек.

— Лейтенант Енох Роот.

— Мне приказано брать только офицеров. — Бек холодно глядит на спину сержанта Шафто.

— У сержанта Шафто исключительно широкие обязанности, — спокойно говорит лейтенант Роот. — В некоторых отношениях поважнее, чем у младших офицеров.

— Вытащите обоих. Принесите аптечку. Откачайте сержанта, — приказывает Бек. — Я поговорю с вами позже, лейтенант Роот. — Потом поворачивается спиной к пленным и направляется к ближайшему люку. Он собирается в следующие несколько дней побороться за свою жизнь против ВМФ США и Британии. Интересная задачка. Надо продумывать стратегию, но из головы не идет спина сержанта Шафто. Он ведь так и держал голову под водой! Если б его не вытащили, он бы, наверное, и впрямь утопился. Значит, такое все же возможно.

Нападение

К стоянке перед строительным участком Министерства информации продолжают подъезжать микроавтобусы, такси и лимузины. Эпифитовцев встречают, улыбаясь и кланяясь, юные японские девы с касками «Гото инжиниринг» в руках и на голове. Времени примерно восемь утра, здесь в горах еще не мучительно жарко, хотя и влажно. Все толкутся у входа в пещеру, держа каски в руках — никому не хочется первому надевать свою, чтобы не выглядеть идиотом. Японские сотрудники помоложе самозабвенно фотографируются с касками в руках. Доктор Мохаммед Прагасу переходит от одной группы к другой, рассеянно крутя на пальце вполне-таки настоящую потертую каску.

— Кто-нибудь просто спросил Прага, что за херня тут происходит? — интересуется Эб. Он редко ругается по-английски, а когда ругается, это звучит смешно.

Из всех эпифитовцев не улыбается только Кантрелл. Со вчерашнего дня он мрачен и погружен в себя. («Одно дело написать диссертацию про математические методы в криптографии, — сказал он по пути сюда на вопрос о том, что его тревожит, — а совсем другое — рисковать деньгами других людей на миллиарды долларов».